Содержание статьи:
Простая еда
Как пишет Алексей Митрофанов, московский краевед и автор книги «Любимые блюда русских писателей», Борис Пастернак не был гурманом. Скромно завтракал, не менее скромно обедал, пил крепкий чай из одной и той же чашки с синей полосой.
Рассказывают, что поэт любил очень горячий наваристый овощной суп и садился его есть вместе с семьей. А вот ужинал всегда один и очень поздно, а всем осуждавшим эту привычку говорил: «Я много работаю и только в это время свободен. А без еды я не смогу заснуть!» Мог съесть холодного вареного мяса с мацони.
В музее Пастернака в Перми, инсценируя обед в доме поэта, предположили, что ему могло бы понравиться такое меню: борщ с сезонными овощами, домашние соленья и рябина в сахаре на десерт. А в подмосковном Переделкино, на знаменитой даче, разработали такой вариант: канапе на ржаном хлебе с хорошей селедкой, богатые щи на мясном бульоне, мясо бёф бургиньон (говядина в вине) с молодой картошкой и пряными травами, ягодный кисель со взбитыми сливками.
Огород
В «музейных» меню много овощей, и это неудивительно. В Переделкино Пастернак сам занимался огородом. Он выращивал яблоки, картошку, морковь, кабачки, помидоры, огурцы, зеленый салат и другие простые овощи.
19 июня 1941 года, за три дня до начала войны, Пастернак писал отцу Леониду Осиповичу, что дача — его благословение и он надеется и дальше жить за городом. Рассказывал, что за лето они собрали в собственном огороде полпогреба картошки, две бочки квашеной капусты, четыре тысячи помидоров, массу бобов, фасоли, моркови и других овощей, «которых не съесть и за год». Дача спасала семью в самые сложные годы.
Сосед Пастернака по Переделкино, Корней Чуковский, писал в эссе, что ему странно «в жаркие июльские дни проходить мимо его огорода и не видеть, как он, оголенный до пояса, хлопочет над посаженной картошкой, а солнце нещадно палит его спину и бронзовую крепкую грудь».
Кулинарные метафоры
В поэзии Пастернака много гастрономических образов: «земля дымится, словно щей горшок», «луч солнца, как лимонный морс», «луна скользит блином в сметане», «воздух садовый, как соды настой», «градинки стелются солью поваренной», «луч стынет вытекшею жижей яйца в разбитой скорлупе», «треск ветвей — сушки с запахом рогожи».
Встречаются и более сложные варианты:
Но слякоть месит из лучей
Весну и сонный стук каменьев,
И птичьи крики мнет ручей,
Как лепят пальцами пельмени.
Через кулинарные ассоциации Пастернаку удается передать настроение, цвет, вкус и ощущения:
Дороги превратились в кашу.
Я пробираюсь в стороне.
Я с глиной лед, как тесто квашу,
Плетусь по жидкой размазне.
Примеров можно привести много, но лучше просто прочитать сборник его стихотворений и поискать интересные метафоры.
Печенье от Эйнема
Через лирику Пастернака можно узнать кое-что о гастрономии того времени. В стихотворении к другу детства Александру Штиху:
Как видишь, уезжает викинг,
Живи счастливо, пей кумыс,
Пей молоко и с ним грызи Кинг
И постулируй. Твой Борис.
Гляди — он доктор философии,
А быть ему — ее ветеринаром.
Растет от Гегеля и кофея
Титан пред каждым новым семинаром.
Мне милы все, кто духом нищие,
А с чем сравнится жеваный картофель.
Но отчего б хотелось этой пищей
Немецкий перемазать профиль.
Оно и так достаточно гастрономическое, но после первых четырех строчек есть пояснение: «А Кинг — это такие черные Альбертики у Эйнема».
Альбертик — это сухое печенье без масла, считалось очень полезным для пищеварения. Сначала его привозили из Англии, но потом начали производить на кондитерских фабриках, в том числе «Эйнем» в Москве. Черные Альбертики шоколадные, их выпускали под названием «Кинг».
Кстати, тут можно проследить связь Пастернака с другим большим писателем — Львом Толстым. Его жена, Софья Андреевна, писала в дневнике за 1897 год: «Я убрала его кабинет, привела в порядок все его вещи, белье; приготовила ему все его маленькое хозяйство: овсянку, кофе, разные кастрюлечки, посуду и проч., и проч., мед, яблоки, виноград, сухари Альберт — все, что он любит». Вот такая литературно-кулинарная близость — через печенье.
Пока нет комментариев